Для успеха охоты на барана очень важно их увидеть, имея преимущество в высоте, как в воздушном бою
Попав в двадцать с небольшим на Камчатку, я совершенно перестал думать о других поездках, о других землях – так привлекателен этот полуостров. Благо крепкие дружеские отношения, возникшие в очень сложной первой экспедиции, позволяли летать туда ежегодно. Правда, в большинстве этих поездок мне доставалась функция конюха и «землепроходимца». Друзья шутили, что только в нашем отряде есть конюх, и тот с ученой степенью. Довоенное детство с дошкольного возраста прошло возле лошадей, поэтому постепенно научился понимать их и находить с ними общий язык.
Начиная со второго сезона, раз шесть или семь подряд бараны добывались исключительно попарно. Разумеется, это не значит, что как пошел на охоту, так и на тебе – два барана (конечно, чаще получалось индейское национальное жилище – «фигвам»). Но вот в середине серии «бараньих пар» произошел случай, который наводит на мысль, что, много контактируя с баранами, ты можешь заразиться их «фирменной» глупостью.
Однажды в очень крепких скалах, на подходе к месту бараньей ночевки, незадолго до наступления сумерек добыл я среднего барана в довольно неудобном месте – на крутой каменной осыпи. Подложил под рюкзак камни, чтобы он не скатывался вниз, а на него карабин, а сам потихоньку стал обдирать свою добычу. А осыпь крутая, и мы с рогачом медленно начали сползать вниз, хотя под него я тоже подкладывал камни. И вот деру я тихонько барана и думаю, что, пожалуй, можно все мясо притащить в лагерь. Но в этом соображении есть одно слабое место: нужно в темноте по довольно крутым скалам спуститься примерно метров на 600 и по горизонтали пройти километров восемь. Зато не нужно будет тратить еще один день на вытаскивание мяса. Сквозь эти рассуждения я услышал, как в соседнем распадке прошумели камни. Подложил под почти «раздетого» барана еще несколько камней, а сам сходил за рюкзаком и карабином и уложил их рядом с добычей. Не знаю, что меня заставило через пару минут посмотреть направо и вверх, где неподвижно стоял еще один баран. Это казалось совершенно невероятным, ведь полчаса назад здесь грохнул выстрел, звук которого долго гулял по притихшим перед ночью горам. Баран, похоже, бросал мне вызов. И стал вторым. Ну а третьим… автор статьи. Уже в темноте, выпотрошив второго барана, закопал его глубоко в снег. Для таких дел я обычно брал на охоту саперную лопатку. Первого барана полностью затолкал в рюкзак и полез с ним в сплошной темноте вниз по скалам. В лагерь пришел на рассвете. Сколько раз обрывался в темноте – не сосчитать. Однако в этот раз серьезных травм не получил и казенный карабин серьезно не повредился. Не зря же говорят, что Бог дураков любит. Как не сообразил, что можно и первого барана оставить в снегу, не могу понять. Вероятно, крепко вбилась в мозг первоначальная программа, а «перезагрузке» помешало слабоумие. Ведь так просто было взять две печенки и налегке сбежать в лагерь, а за мясом прийти на следующий день. А так пришлось, пожарив свежанины на костре и попив чайку, в то же утро идти с двумя друзьями и лошадью за спрятанным в снегу бараном. Оставив коня внизу – до бараньих крутяков с ним было не подняться, – мы быстренько добежали до «холодильника». Раскопали барана и по снежнику легко «смайнали» к лошади. Пожарили мяса, попили чайку и налегке вернулись в лагерь
Для успеха охоты на барана очень важно их увидеть, имея преимущество в высоте, как в воздушном бою. Если баранов обстрелять сверху, то при неудаче есть шанс перехватить их еще раз наверху. В таком случае они сначала стремительно несутся вниз, затем уходят в соседний распадок, а по нему почти также стремительно поднимаются. Когда нет опыта, то очень хочется кинуться за ними вниз. Но это гарантированное поражение. Поэтому для успешной охоты нужно подняться на самые хребтины и оттуда наблюдать вокруг. Это особенно эффективно делать над местом ночевки. С наступлением сумерек бараны непременно поднимутся в труднодоступные скалы. С такими крутяками связаны практически все мои бараньи истории.
Переставить ноги в надежное место времени не было. Сумел только отклонить верхнюю часть тела, левой рукой ухватиться за «пройденный» выступ, а правой поставить камень себе на бедра. Тогда мне показалось, что я слышу, как под его весом трещат кости. Правой рукой перевалил его дальше вниз. Пожалуй, самое неприятное было в том, что «по дороге» каменюга оборвала ремешок крепления погонного ремня карабина, и он полетел вслед за ней. Кроме того, край камня, как ножом, разрезал поперек переднюю сторону моих рабочих брюк из «чертовой кожи» точно посередине бедер. Крови на ногах не было, и то хорошо. Однако спускаться вниз, даже когда все в норме, много тяжелее. А тут еще это приключение. Карабин оказался в порядке, если не считать забоин на дереве. А на обеих ногах образовались кровоизлияния длиной во все бедро. Вот только тогда и вспомнилась народная мудрость, что умный в гору не пойдет – умный гору обойдет. Кое-как привел мысли в порядок, зашил штаны и стал обходить обрывистую часть цирка по пологому склону. С баранами в этот раз не сложилось. Видимо, они услышали, как грохотала «моя» каменюга, и благоразумно ушли.
Ровно через год, но уже с другой, более отлогой стенкой тоже получилась накладка. В бинокль, издалека, высмотрел стадо суперрогачей. Взыграло ретивое, я и полез. А на половине крутяка немного сорвался, без серьезных последствий, но, вспомнив предыдущий случай, поставил карабин на предохранитель, чего практически никогда не делал, а тут черт попутал. Минут через двадцать – верх стенки. Поднимаю тихонько голову и вижу очень близко, максимум в двадцати метрах, красавца рогача, а за ним еще голов пятнадцать. Прячусь за склон и снова поднимаюсь, уже с карабином в плече. Вижу каждую волосинку на лопатке барана. Мимо стрелять просто некуда. Радуюсь (сдуру!) будущему трофею и пытаюсь выстрелить. А никак! С ужасом вспоминаю, что скрутил курок, и снова прячусь за склон. Торопливо скручиваю курок обратно (направо), снова поднимаюсь и обнаруживаю совершенно пустую горную тундру. С максимально возможной скоростью пробегаю метров пятьдесят от стенки до вершинки мягкого перегиба и вижу «улетающих» баранов уже метрах в трехстах. Ну посолютовал им одной обоймой себе в утешенье. А на предохранитель мосинского затвора с тех пор ругаюсь и вслух и про себя и говорю, что он один из самых неудачных. Однако справедливости ради должен сказать, что именно тот карабин стрелял на удивление точно. Из него можно было на 40–50 метров стрелять уток и куропаток по шеям, почти не портя мяса.
Несколько раз очень хорошо получалось с баранами, когда ночевал в самых скальных верхах. Если Бог даст, перевидишь их с вечера – хорошо, а нет, то очень велики шансы, что сверху увидишь, как они утром выйдут на кормежку. Правда, наверху часто ночью бывает холодно и туманно, но если поднять с собой спальник и кусок пленки, то все не так страшно. Задним умом думаю, что хорошо бы с собой наверх принести хоть пол-литровый термос с чаем. У меня в арсенале его никогда не было, поэтому у верхней границы кустов я кипятил чай в солдатском котелке, чаевал, закусывал, а уже наверху обходился сухомяткой. Должен признаться, что проводить солнце и на следующее утро встретить его высоко в горах – это почти всегда праздник. Гарантированы редчайшие ощущения. Помните, как у Высоцкого?
...Внизу не встретишь, как не тянись,
За всю свою счастливую жизнь
Десятой доли таких красот и чудес…
Источник - МК
Попав в двадцать с небольшим на Камчатку, я совершенно перестал думать о других поездках, о других землях – так привлекателен этот полуостров. Благо крепкие дружеские отношения, возникшие в очень сложной первой экспедиции, позволяли летать туда ежегодно. Правда, в большинстве этих поездок мне доставалась функция конюха и «землепроходимца». Друзья шутили, что только в нашем отряде есть конюх, и тот с ученой степенью. Довоенное детство с дошкольного возраста прошло возле лошадей, поэтому постепенно научился понимать их и находить с ними общий язык.
Однажды в очень крепких скалах, на подходе к месту бараньей ночевки, незадолго до наступления сумерек добыл я среднего барана в довольно неудобном месте – на крутой каменной осыпи. Подложил под рюкзак камни, чтобы он не скатывался вниз, а на него карабин, а сам потихоньку стал обдирать свою добычу. А осыпь крутая, и мы с рогачом медленно начали сползать вниз, хотя под него я тоже подкладывал камни. И вот деру я тихонько барана и думаю, что, пожалуй, можно все мясо притащить в лагерь. Но в этом соображении есть одно слабое место: нужно в темноте по довольно крутым скалам спуститься примерно метров на 600 и по горизонтали пройти километров восемь. Зато не нужно будет тратить еще один день на вытаскивание мяса. Сквозь эти рассуждения я услышал, как в соседнем распадке прошумели камни. Подложил под почти «раздетого» барана еще несколько камней, а сам сходил за рюкзаком и карабином и уложил их рядом с добычей. Не знаю, что меня заставило через пару минут посмотреть направо и вверх, где неподвижно стоял еще один баран. Это казалось совершенно невероятным, ведь полчаса назад здесь грохнул выстрел, звук которого долго гулял по притихшим перед ночью горам. Баран, похоже, бросал мне вызов. И стал вторым. Ну а третьим… автор статьи. Уже в темноте, выпотрошив второго барана, закопал его глубоко в снег. Для таких дел я обычно брал на охоту саперную лопатку. Первого барана полностью затолкал в рюкзак и полез с ним в сплошной темноте вниз по скалам. В лагерь пришел на рассвете. Сколько раз обрывался в темноте – не сосчитать. Однако в этот раз серьезных травм не получил и казенный карабин серьезно не повредился. Не зря же говорят, что Бог дураков любит. Как не сообразил, что можно и первого барана оставить в снегу, не могу понять. Вероятно, крепко вбилась в мозг первоначальная программа, а «перезагрузке» помешало слабоумие. Ведь так просто было взять две печенки и налегке сбежать в лагерь, а за мясом прийти на следующий день. А так пришлось, пожарив свежанины на костре и попив чайку, в то же утро идти с двумя друзьями и лошадью за спрятанным в снегу бараном. Оставив коня внизу – до бараньих крутяков с ним было не подняться, – мы быстренько добежали до «холодильника». Раскопали барана и по снежнику легко «смайнали» к лошади. Пожарили мяса, попили чайку и налегке вернулись в лагерь
УМНЫЙ В ГОРУ НЕ ПОЙДЕТ
В другой раз изнутри каменного цирка, с расстояния около километра, я увидел, что на кромке пасутся бараны. Когда подошел под стенку, баранов не стало видно. Значит, они меня тоже не видели. Появилась мысль подняться прямо по стенке, чтобы подобраться к животным на расстояние надежного выстрела. Стенка была метров 80, явно старая, со множеством трещин. Прикинул, что вроде должна проходиться. Конечно, снизу точного маршрута не проложить, но ясно, что вариантов много. На спине – почти пустой рюкзак, в котором всегда есть метров 25 капронового фала, и карабин. Подошел к выбранному месту стенки, в душе перекрестился и полез. И, пожалуй, уже больше половины пролез, когда камень полуметрового размера, чуть выступавший из нее, слегка затруднил движение. Решил обойти его справа, оставив на уровне пояса. Поставил под него правую ногу, взялся за его верхний край правой рукой, поставил левую, взялся за него левой рукой, и в это время «кубик» стал из стенки «выплывать».Переставить ноги в надежное место времени не было. Сумел только отклонить верхнюю часть тела, левой рукой ухватиться за «пройденный» выступ, а правой поставить камень себе на бедра. Тогда мне показалось, что я слышу, как под его весом трещат кости. Правой рукой перевалил его дальше вниз. Пожалуй, самое неприятное было в том, что «по дороге» каменюга оборвала ремешок крепления погонного ремня карабина, и он полетел вслед за ней. Кроме того, край камня, как ножом, разрезал поперек переднюю сторону моих рабочих брюк из «чертовой кожи» точно посередине бедер. Крови на ногах не было, и то хорошо. Однако спускаться вниз, даже когда все в норме, много тяжелее. А тут еще это приключение. Карабин оказался в порядке, если не считать забоин на дереве. А на обеих ногах образовались кровоизлияния длиной во все бедро. Вот только тогда и вспомнилась народная мудрость, что умный в гору не пойдет – умный гору обойдет. Кое-как привел мысли в порядок, зашил штаны и стал обходить обрывистую часть цирка по пологому склону. С баранами в этот раз не сложилось. Видимо, они услышали, как грохотала «моя» каменюга, и благоразумно ушли.
Ровно через год, но уже с другой, более отлогой стенкой тоже получилась накладка. В бинокль, издалека, высмотрел стадо суперрогачей. Взыграло ретивое, я и полез. А на половине крутяка немного сорвался, без серьезных последствий, но, вспомнив предыдущий случай, поставил карабин на предохранитель, чего практически никогда не делал, а тут черт попутал. Минут через двадцать – верх стенки. Поднимаю тихонько голову и вижу очень близко, максимум в двадцати метрах, красавца рогача, а за ним еще голов пятнадцать. Прячусь за склон и снова поднимаюсь, уже с карабином в плече. Вижу каждую волосинку на лопатке барана. Мимо стрелять просто некуда. Радуюсь (сдуру!) будущему трофею и пытаюсь выстрелить. А никак! С ужасом вспоминаю, что скрутил курок, и снова прячусь за склон. Торопливо скручиваю курок обратно (направо), снова поднимаюсь и обнаруживаю совершенно пустую горную тундру. С максимально возможной скоростью пробегаю метров пятьдесят от стенки до вершинки мягкого перегиба и вижу «улетающих» баранов уже метрах в трехстах. Ну посолютовал им одной обоймой себе в утешенье. А на предохранитель мосинского затвора с тех пор ругаюсь и вслух и про себя и говорю, что он один из самых неудачных. Однако справедливости ради должен сказать, что именно тот карабин стрелял на удивление точно. Из него можно было на 40–50 метров стрелять уток и куропаток по шеям, почти не портя мяса.
Несколько раз очень хорошо получалось с баранами, когда ночевал в самых скальных верхах. Если Бог даст, перевидишь их с вечера – хорошо, а нет, то очень велики шансы, что сверху увидишь, как они утром выйдут на кормежку. Правда, наверху часто ночью бывает холодно и туманно, но если поднять с собой спальник и кусок пленки, то все не так страшно. Задним умом думаю, что хорошо бы с собой наверх принести хоть пол-литровый термос с чаем. У меня в арсенале его никогда не было, поэтому у верхней границы кустов я кипятил чай в солдатском котелке, чаевал, закусывал, а уже наверху обходился сухомяткой. Должен признаться, что проводить солнце и на следующее утро встретить его высоко в горах – это почти всегда праздник. Гарантированы редчайшие ощущения. Помните, как у Высоцкого?
...Внизу не встретишь, как не тянись,
За всю свою счастливую жизнь
Десятой доли таких красот и чудес…
Источник - МК